Очевидно одно — устранение Притворщика вернет Дэру и ей расположение общества.

— А я никогда не уклонялась от своего долга, Бэтсфоум.

— Я в этом ни на миг не усомнился, мэм.

— Я люблю своего мужа, — заявила Шарлотта, вставая, и посмотрела на дворецкого воинственным взглядом. Плечи его немедленно расправились.

— Как полагается каждой хорошей жене, мэм.

— И я не позволю, чтобы его оскорбляли!

Заслышав такие же воинственные нотки в ее голосе, Бэтсфоум резко вскинул голову.

— Есть на свете люди, которые, не задумываясь, готовы сделать то же самое! — отчеканил он своим лучшим сержантским голосом.

— Юристы хороши на своем месте, но их место не рядом с Аласдэром!

— Это ваше место, и больше ничье, — согласился дворецкий и отдал Шарлотте честь.

— А, следовательно, именно мне и придется действовать.

— Да, мэм! — Бэтсфоум выпрямился и замер, лишь поскрипывание его деревянной ноги нарушало тишину комнаты. Шарлотта посмотрела в пустой камин, постукивая пальцем по подбородку, потом кивнула и направилась к выходу.

— Я сама займусь этим человеком, утверждающим, что он кузен Аласдэра. И когда разберусь с ним, Дэр поймет, что я могу быть полезной. Бэтсфоум?

— Я здесь, мэм, и всегда буду здесь, независимо от того, как сильно болит моя неудачливая конечность. Мне не терпится узнать, как я наилучшим образом могу услужить вам и хозяину.

— Карета должна быть подана немедленно. Мне нужно нанести несколько визитов!

— Всю дорогу до конюшни я буду лететь, как ветер, мэм, — произнес Бэтсфоум, еще раз резко отдал честь и повернулся с военной четкостью, несмотря на зловещий скрип деревянного протеза. — Буду мчаться быстрее птицы. Буду бежать, как заяц от гончих. Полечу со скоростью падающей звезды. Мои ноги, в том числе и неудачливая, превратятся в вихрь, когда я…

Шарлотта возвела глаза к потолку и перебила дворецкого, пока уши не скрутились в трубочку:

— Бэтсфоум!

Он подобострастно наклонил голову.

— Идите. Через полчаса жду карету.

Он поклонился так, что носом уткнулся в колени. Шарлотта поморщилась — совсем чуть-чуть, чтобы не появились морщинки, и вышла из комнаты, мысленно составляя и тут же отбрасывая планы касательно Притворщика Джеффри. В таких случаях, как этот, Шарлотта справедливо полагала, что две головы лучше одной:

— Каро мне поможет. — Она улыбнулась и стала подниматься по лестнице, чтобы надеть более подходящее для визитов платье. — Обязательно. Она меня очень любит и ни в чем не может отказать. В это тяжелое время я могу полностью на нее положиться.

— Нет.

— Каро…

— Нет!

— Но ты даже не выслушала…

— И слушать не хочу! Шарлотта, ты хитростью вовлекаешь меня в один скандальный план за другим, но теперь я должна положить этому конец. Я не могу тебе помочь.

— Это вопрос жизни и смерти!

— Ничего подобного. Это только вопрос твоей гордости. Ты сказала, что лорд… мистер… о, как я теперь должна называть твоего мужа?

— Он лорд Карлайл, но ты можешь называть его Аласдэр, если хочешь.

Похоже, эта мысль Каролину ужаснула — ужаснула до такой степени, что она остановилась прямо посреди Гайд-парка. Ее горничная и лакей Шарлотты, шедшие на учтивом расстоянии от них и фамильярно болтавшие, что Шарлотта отнюдь не одобряла, уселись на ближайшую скамью.

— Я не могу!

— О, фазаньи перья! Устраиваешь столько шума из ничего! Ну, хорошо, называй его Макгрегор.

Шарлотта якобы беззаботно покрутила зонтик и улыбнулась проходившим мимо дамам.

— Миссис Хокинс сильно пополнела. Как ты думаешь, она опять беременна?

— Сомневаюсь. Весь прошлый год мистер Хокинс провел в Бельгии. Так вот, твой муж успел посоветоваться с юристами, так что тебе незачем носиться с очередным твоим безмозглым планом.

— Ну как это незачем, Каро? — возразила Шарлотта, не попавшись на удочку со словом «безмозглый», и по привычке продемонстрировала свои ямочки нескольким верховым денди, смотревшим в их сторону. Опять выглянуло солнышко, и прогуливаться в парке было исключительно приятно, особенно по Роттен-роу, потому что они видели всех и их видели все. Но все же у нее есть важное дело, и нельзя ставить удовольствие выше долга. Вытащив из ридикюля небольшой блокнот, Шарлотта взяла Каролину под руку. — Юристы печально известны своей медлительностью, а у меня нет времени прохлаждаться. Кроме того, я не уверена, что могу доверять им и что они примут решение в пользу Аласдэра.

— Но…

— Только ты можешь мне помочь — ты самый надежный молочник слухов, Каро!

— Источник.

— Ты прекрасно понимаешь, в каком шатком положении мы с Аласдэром сейчас находимся. Еще один скандал, и даже я не смогу спасти наше положение в обществе. Поэтому я обращаюсь за помощью к тебе, к моей ближайшей и любимейшей подруге и наперснице. — Шарлотта заморгала и промокнула носовым платочком несуществующие слезы. — Мне больше не к кому обратиться.

— Я знаю, что ты не плачешь. Ты терпеть не можешь плакать. От слез у тебя глаза краснеют и опухают, и еще иногда ты икаешь, поэтому нечего меня дурить и притворяться, что ты плачешь над чем-то настолько пустяковым.

— Пустяковым? — В гневном взгляде Шарлотты не осталось и намека на слезы. — Моя жизнь — это не пустяк!

— На кону не твоя жизнь, а только твоя гордость…

— Моя гордость! О, мне это нравится! А как бы ты себя чувствовала, если бы твой дорогой Алджернон внезапно лишился титула и оказался бы опозоренным и униженным?

— Такого случиться не может, отец дорогого Алджернона был виконтом, а братьев у него нет…

Шарлотта резко остановилась, сжав кулаки и стиснув зубы. Она не начнет кричать на людях, как бы ее ни провоцировали.

— Я пытаюсь тебе объяснить, что это дело чрезвычайной важности, чего ты, похоже, вообще не понимаешь. Но, по крайней мере, допустить ты это можешь?

— Да, — с великим достоинством ответила Каролина и с трудом перевела взгляд с весьма усатого джентльмена на свою подругу. — Я согласна с тем, что это важно, но не думаю, что это вопрос жизни и смерти, а раз так, то я не смогу помочь тебе с планом, который ты уже наверняка придумала. Дорогой Алджернон вовсе не обрадовался, когда узнал, что я помогала тебе на маскараде у леди Джерси, а после сцены на балу у герцогини Дил… в общем, извини, но я должна учитывать его мнение. Я не могу тебе помочь.

Шарлотта сдернула с запястья Каролины ее ридикюль, вытащила из него небольшие мужские часы, инкрустированные бриллиантами, — память об отце Каролины, и покрутила головку.

— Что, ради всего святого, ты делаешь? — в замешательстве воскликнула Каролина.

— Переставляю часы твоего папы на час вперед. Будем считать, что мы потратили этот час, споря, поможешь ты мне или нет. Сейчас этот час уже прошел. Ты не устояла перед моими блестящими доводами и чарующим остроумием и согласилась помочь.

Каролина удивленно моргнула.

— Ничего подобного!

— Ну, согласишься, если я буду продолжать. Ты же знаешь, что согласишься. Ты никогда не могла противиться моей бдительности и настойчивости. Так почему бы нам не пропустить этот час споров и не перейти сразу к делу?

Каролина вроде бы собралась возразить, но вдруг плечи ее поникли, она забрала часы, аккуратно сунула их в сумочку и пошла дальше.

— Убедительности. И имей в виду, Шарлотта, я этого никогда не забуду, честное слово, не забуду.

— Пожалуйста, если тебе это поможет, — радостно улыбнулась Шарлотта. — Так, теперь насчет моих планов…

— Их что, больше одного? — слабым от ужаса голосом спросила Каролина.

— Да, по дороге сюда мне в голову пришла блестящая мысль. Как тебе прекрасно известно, в обществе будут пережевывать последний скандал, тот, с Притворщиком, до тех пор, пока не случится что-нибудь новенькое. Поэтому я предлагаю подсунуть им такой лакомый кусочек, чтобы все мысли о Дэре и Притворщике из их сознания испарились.

— Ты забыла самое начало скандала — когда я нечаянно позволила леди Бриндли узнать, что твой муж не скрепил ваш брак в постели. И должна добавить, что только из-за своей роли в этой печальной истории я соглашаюсь помочь тебе сейчас. Я просто должна как-то загладить случившееся.